Шестая страница.

Смерть сына.

В 1874 году вскоре после переизбрания Демидова киевским головой на второй срок его здоровье резко ухудшилось. Он надеялся сначала поправить здоровье в Петербурге, но потом уехал в Италию. Когда началась русско-турецкая война, Демидов вернулся в Киев, чтобы заняться делами Красного Креста.

Я уже писал, что в молодости Демидов нередко поддавался различным авантюрам. Но с годами это его увлечение не исчезло. Поэтому неудивительно, что весной 1881 года он вляпался в одну тёмную шпионскую историю, связанную с тайной монархической организацией «Святая дружина», прозванной позже «Священной дружиной».

По одной из версий, изначально этот проект придумал Сергей Витте. Когда он узнал о покушении на Александра II, его возмущению не было предела. Он тут же взялся за письмо своему дяде – генералу Фадееву. Как потом Витте рассказывал графине М.Клейнмихель, «я описал ему моё душевное состояние, моё возмущение, моё страдание и выразил то мнение, что все мои единомышленники должны были бы тесно окружить трон, составить дружный союз, чтобы бороться с нигилистами их же оружием: револьверами, бомбами и ядом. Что надо, подобно им, создать свою организацию, в которой, как у них, каждый член был бы обязан привлечь трёх новых, и каждый из новых в свою очередь тоже трёх и т.д. Тридцать членов составляют отделение, с вожаком. Я писал страницу за страницей, не перечитывая написанного. В то время мне моя мысль казалась ясной, простой, легко исполнимой» (цитирую по книге воспоминаний М.Клейнмихель «Из потонувшего мира»).

Но ответ на своё послание Витте получил лишь через несколько месяцев. Как оказалось, Фадеев письмо племянника показал графу Иллариону Воронцову-Дашкову, а тот, в свою очередь, познакомил с ним лично нового Государя. И вроде Александр III все предложения Витте одобрил. Так якобы возникла «Святая дружина».

Если верить Клейнмихель, новое тайное общество возглавил Павел Шувалов. Роль тайного министра взял на себя Константин Белосельский. А на Демидова была вроде бы возложена миссия тайного министра внутренних дел.

Позже Клейнмихель со слов Витте подробно рассказала о том, как тот в доме Павла Шувалова получил от «Святой дружины» первое задание. «Впервые переступил я порог одного из роскошных аристократических домов, что произвело на меня большое впечатление. Впервые также находился я в обществе тех высокопоставленных особ, с которыми впоследствии мне было суждено так часто встречаться. Там тогда находились Великие Князья Владимир и Алексей, начальник генерального штаба, генерал князь Щербачёв, кавалергард ротмистр Панчулидзев и хозяин дома. Меня приняли очень сердечно, чествовали меня за мою гениальную идею и сообщили мне, что мой проект разработан и составлен уже отдел (из 10-ти человек), что члены будут вербоваться как в России, так и заграницей и таким путём образуется мощная организация. Мне показали тайный знак этого союза и привели меня к присяге. Я должен был клясться перед иконой, все свои силы, всю жизнь посвятить этому делу, и я, как и все другие члены, должен был дать обещание, в случае, если это понадобится, не щадить ни отца, ни мать, ни сестёр, ни братьев, ни жены, ни детей. Вся эта процедура, происходившая в роскошном кабинете, среди разукрашенных серебром и оружием стен, произвела на меня, провинциала, глубокое впечатление. Но я был окончательно наэлектризован, когда раскрылась дверь в столовую, – никогда раньше не видал я столько изысканных блюд. Вино лилось рекой, и я был слегка навеселе, когда Великий Князь Владимир мне сказал: «Милый Витте, мы все решили дать Вам заслуженное Вами почётное поручение. В настоящее время французское правительство отказывается выдать нам нигилиста Гартмана. Мы послали гвардии поручика Полянского в Париж с приказом уничтожить Гартмана. Поезжайте завтра иметь наблюдение над Полянским, и если он не исполнит свою обязанность, то убейте его, но предварительно ждите нашего приказа. Вы всегда найдёте возможность вступать с нами в сношения через нашего агента в Париже; агент этот пользуется нашим полным доверием и стоит во главе нашей организации заграницей. Вы можете его ежедневно видеть у Дюрона, Бульвар де ла Маделен. Советуйтесь с ним во всех трудных случаях». Я спросил его имя. Великий Князь сказал: «Дайте ему себя узнать нашим тайным знаком и он сам назовёт Вам своё имя». Мне дали 20.000 рублей. Никогда ранее не видал я столько денег».

К счастью для Витте, террором ему заниматься не пришлось. В последний момент французы согласились на выдачу Гартмана. Но ведь «Святая дружина» опиралась не только на Витте. У неё наверняка были и другие активисты. А какие они исполняли поручения, это до сих пор неизвестно.

Элита неоднозначно относилась к «Священной дружине». К примеру, военный министр граф Д.А. Милютин был просто взбешён. В своём дневнике он, не скрывая возмущения, писал: «Слышал от великой княгини о странном обществе, образовавшемся под именем Сан-Донато [намёк на Павла Демидова. – В.О.]. Общество это уже весьма многочисленно и состоит из светских людей и гвардейских офицеров лучших фамилий… Оно имеет цель. Тайными путями оберегать особу императора, попросту говоря шпионство. Вот до чего дошло извращение нравов и понятий о чести в высших слоях общества».

Позже к этой критике присоединился великий сатирик Михаил Салтыков-Щедрин, высмеяв всю эту шпионскую организацию в своём третьем «Письме к Тётеньке», выведя в нём Демидова под именем Сампантре.

Но зато Дурново действительно до последнего верил, что «Священная дружина» не за страх, а за совесть служила государю. Он уже в 1906 году убеждал графиню М.Клейнмихель, что исключительно благодаря этой дружине был раскрыт заговор, имевший целью похищение наследника – Цесаревича Николая II. Правда, присутствовавший при этом разговоре флигель-адъютант государя – полковник Рейтерн этот рассказ Дурново не подтвердил, заявив, будто весь заговор оказался его личной выдумкой ради того, чтобы раскошелить князя Белосельского и Павла Демидова. Я же думаю, Рейтерн явно лукавил. Он, безусловно, не захотел говорить всей правды. Ему было что скрывать.

Кстати, главными финансистами «Священной дружины», по утверждению исторического романиста Марка Алданова, являлись его дед по матери – киевский сахарозаводчик Зайцев, барон Г.Гинцбург и миллионер Поляков.

Судя по документам, тайная дружина просуществовала полтора года.

В 1881 – 1882 годах в нескольких губерниях Российской империи прокатилась волна еврейских погромов. В ответ правительство учредило комиссию для пересмотра законов о евреях, в которую был включён в том числе и Демидов. Он честно написал: «Главнейшая особенность положения еврейского населения в России заключается в лишении его права свободного передвижения за черту предназначенной ему оседлости. В силу этого закона, почти всё трёхмиллионное еврейское население сосредоточивается в северо- и юго-западных губерниях. Такая скученность их сравнительно на небольшом пространстве и происходящая от сего чрезмерная конкуренция в добывании средств ставит население в крайне безвыходное положение и заставляет поневоле быть неразборчивым в выборе тех или других занятий для поддержания своего существования. Всем известна поразительная бедность и безвыходная нищета еврейской массы, приводящая к тем уродливым экономическим явлениям, которыми мы так возмущаемся: эксплуатация местного населения, ростовщичество и т. п. неприглядные стороны еврейского быта. И всякие репрессивные меры в борьбе с этим злом будут бессильны; только рядом коренных реформ в быте как эксплуатируемых, так и эксплуататоров оно может быть уничтожено; распространение между населением просвещения, организация сельского кредита, облегчение от податей и повинностей и вместе с тем уничтожение искусственных преград, ставящих в безвыходное положение еврейское население относительно свободного приискания средств к жизни, – вот те меры, которые одни могут быть действительны в борьбе с упомянутым злом».

Однако в правительстве к мнению Демидова не прислушались. Ближайшее окружение Александра III ни в каких реформах заинтересовано не было. И тогда Демидов решился на отчаянный поступок: он, никого не спросясь, посмел в 1883 году опубликовать свою книгу «Еврейский вопрос в России».

Скончался Демидов 14 января 1885 года от болезни печени в купленном им за несколько лет до смерти итальянском имении Пратолино. Как считал выдающийся русский металлург Владимир Грум-Гржимайло, «Павел Павлович умер вовремя. Проиграв 600 тысяч рублей в Монте-Карло, он поставил заводы на край гибели. Была запродана платина на 10 лет вперёд. Были исчерпаны все ресурсы и весь кредит. Василий Дмитриевич Белов [петербургский управляющий. – В.О.] говорил мне, что он носился по всему Петербургу, ища денег, и ждал с минуты на минуту объявления о несостоятельности».

К этому надо добавить проблемы, которые в последние годы жизни Павлу Демидову постоянно доставляла его вторая супруга. Она, видимо, не могла простить ему страшную влюблённость в Марию Мещерскую. Демидов действительно так и не смог забыть свою первую жену. Он до последнего в их родовом имении Сан-Донато сохранял в парковом павильоне комнату с вещами Марии Елимовны, куда очень часто наведывался и где никогда не мог удержать слёз. Но Елене Петровне это очень не нравилось. В конце концов она заставила мужа в 1880 году всю усадьбу в Сан-Донато спешно продать буквально за гроши каким-то французским и итальянским аферистам. Однако новое имение Пратолино уже никакой радости Павлу Демидову не приносило. И, видимо, тогда (а может, чуть раньше) Елена Петровна в отместку завела роман с одним киевским священником и вроде бы даже родила от него дочь Веру.

После смерти мужа Елена Петровна распорядилась набальзамированное его тело переправить на Урал. Похороны состоялись в начале июля в Нижнем Тагиле. Людей тогда очень неприятно поразило, что на эту траурную церемонию молодая вдова привезла попа. Народ, по свидетельству приехавшего в Нижний Тагил неделей позже начинавшего инженера-металлурга Владимира Грум-Гржимайло, только и обсуждал княгиню и попа, которого она привезла и с которым будто бы жила».

Позже родные установили на территории Никольской церкви, где размещалась фамильная усыпальница рода Демидовых, памятник Павлу Павловичу. Как писал уже в 1891 году Мамин-Сибиряк, памятник получился «оригинальный и эффектный с горельефами из бронзы и каррарского мрамора. Благочестивые люди находят его немного католическим, но едва ли можно провести грань, отделяющую православную скромность от католической вычурности. Можно сказать только одно, что памятник великолепной итальянской работы».

далее...