Арх.Феофан (Полтавский)
Просмотров материала: 923Архиепископ Феофан Полтавский(Быстров).Третья страница.
На епархиях
После ему пришлось быть на трёх епархиях: Таврической (Крымской), Астраханской и Полтавской.
Можно было бы рассказать и о них,- но это не представляет особого духовного интереса. Упомяну лишь об отдельных фактах из этого времени.
Когда он был на Полтавской Епархии, проявилось реальное бытие в его жизни бесов. Вообще, Еп. Феофан мало рассказывал о внутренней своей духовной жизни. Но кое-что открывал близким.
В Полтаве по ночам в зале архиерейского дома бесы производили шум от топота ног и каких-то громких разговоров. Слуги-послушники переполошились. Вбежали в залу,- никого нет. Поспешили к Еп. Феофану; и он объяснил им, что этот шум — уже не в первый раз — производят бесы.
Припоминается ещё случай, когда он был ещё инспектором Академии: он читал правило, а сзади него, точно передразнивая, кто-то перелистывал книгу. Между тем, в комнате никого постороннего не было. Это делали тоже бесы, он их называл «враги».
Был ещё более значительный случай.
Был один особенный монах — студент Розанов; о нём у меня написано в ином месте. Ему нужно было решить: идти ли в монахи или нет. А прежде прозорливый о. Исидор, Гефсиманский старец, назвал его по имени «Миша» и велел ему ехать не в университет, а в академию. К старцу этому и поехал Еп. Феофан с Розановым. О. Исидор благословил его в монашество. А потом, когда они возвратились на вокзал, за ними шёл какой-то чёрный пёс. Поезд тронулся, а пёс летел параллельно. Это очень устрашило Розанова. О. Феофан велел ему уткнуться головой в его колена; а сам молился, пока видение не исчезло. Это был бес.
В Полтаве скоро образовалась группа особых поклонниц,- особенно из институток; их прозвали интересным именем — «лампадки» за их особенно-религиозное настроение.
Одну из них мне пришлось после узнать. Но они к нему в архиерейский дом не являлись; а только приходили в храм на службу; и этого было для них довольно!
И если мы вспомним, что вообще он был крайне осторожен к женскому полу, то понятно, почему он не принимал почитательниц и в Полтаве.
Здесь уместно будет припомнить учение старцев о том, чтобы к людям никто не привязывался: один Бог, к Которому нужно прилепиться всем умом, всем помышлением, всем сердцем,- как учил Сам Господь Иисус Христос. Один «Жених» нашего сердца — Господь Христос, а все, самые преподобные люди, лишь «дружны» Жениху. Они приводят к Нему невесту, и сами удаляются. Так говорит Креститель (Ин. 3).
Поэтому привязывать к себе души, значит, окрадывать Жениха Господа. Им они искуплены и Ему Единому принадлежат!
Потому и Еп. Феофан отодвигал дальше от себя людей, в особенности женщин.
Иногда в этом отношении были случаи из ряду вон выходящие. Например, однажды он был в Ялте у Архиепископа Алексия. К тому приехали с визитом аристократы, муж и жена. Подошли под благословение к архиерею, а с ним, как ещё тогда Архимандритом хотели поздороваться «за руку». Мужу ещё он ответил рукопожатием, а когда и жена протянула ему руку, то он поклонился ей, а руки протянул за спину. Получилась неловкость: рука её так и повисла в воздухе. Тогда архиепископу пришлось объяснить, что, вообще, монахи не здороваются с женщинами через рукопожатие, сохраняя целомудрие. Едва ли был другой такой пример!
Раз мне пришлось купить ему билет в купе вагона (двухместного). Но после туда пришла и какая-то женщина. Немедленно он, вызвав меня в коридор, просил откупить другое целое купе заплатив за 2 места. Так я и сделал, конечно.
За это благочестие и чтили его люди.
Напомню несколько фактов.
Вот он празднует свои именины в Академии. Решено было сказать слово на литургии студенту о. Зыкову. И он произнес короткое слово, сравнив Еп. Феофана с пророком Илией. Рассказал он про явление ему Бога — не в виде сокрушающего вихря, не при громе, но при веянии тихого ветерка: «и тамо бе Господь!»
Это так подходило к тихому Епископу Феофану! И я (как преподаватель тогда в Академии — гомилетики) поставил о. Зыкову за эту проповедь «5». И с охотой поставил!
Или вот ему приходилось уезжать из Крыма в Астрахань (не в нём была причина). Пели молебен, (или даже на литургии: не помню). Апостол читался из Послания к евреям: «Таков нам подобаше архиерей — кроток, незлобив!», и опять так это подходило к нему!
А на Пасху протоиерей кафедральный настоятель собора (о. Назарий) говорит мне: «Первый раз служба прошла без замечаний и раздражения архиерея!» Обыкновенно, по новости её, люди путаются, и архиерей раздражается.
Любили его и в Астрахани,- как мне приходилось слышать об этом. Один протоиерей, о. Молчанов, бывший ставленником его, а сейчас — настоятель в с. Заветном, ещё вспоминает его с умилением, как святого. Для него — Еп. Феофан ни с кем не сравним!
Но я сравнительно мало знаю его жизнь на епархиях. Однако, сейчас мне вспоминается следующий случай из бытности его в Таврической Епархии. Он был приглашен на престольный праздник в Георгиевский монастырь. Был позван и я, как ректор в то время Крымской семинарии. Обедали мы с ним в особом «архиерейском» домике ниже монастыря.
Подали уху с пирожками, начинёнными каким-то белым мясом. И ему показалось, что это цыплятина. Я не мог убедительно доказать ему, что это, вероятно, рыба. Что тут делать? Если есть — то грех сомнения, если спросить Игумена Н-ла, то он, конечно, будет отрицать мясной обман; и если бы он ручался за рыбу, всё равно не убедишь его. Кроме того, и обидишь Игумена своими подозрениями, и Еп. Феофан просто отодвинул пирожки.
После я не раз видел белую рыбу, которая и по виду, и по вкусу напоминала цыплятину. Но раз он усомнился, а с другой стороны не хотел обидеть игумена подозрением,- то и не стал есть сомнительного.
Наставления
Об удовольствиях
Припоминаю несколько случаев.
В бытность мою студентом академии, меня больно заинтересовал вопрос об удовольствиях для христианина. Произошло это вот почему.
У нас было философско-психологическое общество: на нём присутствовали желающие профессора и студенты. Обычно читались рефераты самими студентами; для этого употреблялись семестровые их сочинения. После начиналось обсуждение. Всё это было интересно и полезно… Лекции казались нам сухими. Да и не было там активного нашего участия, а здесь именно в нём и была соль интереса: сначала говорили сами студенты, а потом принимали участие и профессора
Однажды студент Цит-ч прочёл своё сочинение «Учение Эпикура об удовольствии». Оказалось, оно совсем не было таким грубо-вульгарным, каковое мнение связывалось с именем «эпикурейства», как с учением о безудержном удовольствии. Учение Эпикура об его «атараксии» было гораздо шире: «воздержание» от всего, что может причинить нам огорчение: будет ли это боль, пост и пр.; или наоборот, противоположное что-либо; всё равно, нужно от этого воздерживаться. А что нравится,- хотя бы это был тот же пост, аскетизм,- то дозволять себе.
Обсудили доклад. А я думал: дозволительны ли для христианина удовольствия? Их же так много: чай, сахар, варенье, пироги, яблоки, тросточки, красивые ботинки, хорошие брюки, вино, пиво, мягкая постель, хорошее мыло, причёска и пр., и пр., и пр.!
Как быть с этим «эпикурейством»? Ведь, можно же обходиться пить чай без сахара? Или даже не заваривать чая? Или даже напиться холодной воды? И т. д. Можно — не есть яблок? Не ходить с тросточкой? И т. д.
И выходило, будто бы Христианство требует отречения от всего этого.
И я задумался… Начал мучиться… бывало, подадут за обедом яблоко, а я его положу незаметно в карман, да и отдам какому-нибудь «босяку» на Обводном канале*. Чем глубже я задумывался над множеством вопросов об удовольствиях, тем сложнее становился вопрос: ведь удовольствий в нашей жизни множество…
Эдак и до юродства можно дойти… спи на голых досках или на камнях; ходи босиком по снегу; ешь только хлеб и пей одну воду; да и то в ограниченном количестве, лишь бы не умереть с голоду.
Замучившись, я пошёл к ректору Академии. Тогда был Еп. Сергий (Страгородский) — впоследствии Патриарх.
Было время вечернего чая. У него за шумевшим самоваром сидели уже 3-4 студента. На столе — яблоки, конфеты, орехи, варенье… Я сажусь. И мне так хочется всего этого! А мысль не дозволяет!
Тогда я говорю о том, чем я мучаюсь. А он на это говорит с доброй усмешкой:
- Ну, вот ещё, подумаешь.
Потом добавил более серьезно, но загадкой:
- Вот вы все так: как Толстой, попрёте, да и упрётесь в тупик!
Нужно заметить, что Еп. Сергий по внутренней скромности своей не любил «учить», «старчествовать», иногда таких просителей отсылал даже ко мне, молодому иеромонаху: «Иди вон к Вениамину!».
И на этот раз не захотел «учить».
Если бы был глубже, мудрее, то, может быть, понял его; но я не уразумел смысла сравнения с Толстым. И ушёл от него неудовлетворенным. А он ещё и в карман, при уходе моем, положил мне яблок; но я их съесть не мог.
далее...