Арх.Феофан (Полтавский)

  Просмотров материала: 1530

Архиепископ Феофан Полтавский(Быстров).Пятая страница.

Дневник его

avtor_img


Митр. Антоний (Храповицкий)

Он вёл дневник. Мне удалось почитать его. И я запомнил только две вещи.

а) Чем дальше он вёл его, тем увеличивались выписки из Свв. отцов; так что в конце его Еп. Феофан выписывал одни выдержки из них. Но очевидно, они отвечали каким-то его личным переживаниям. А каким именно — теперь совершенно не помню.

б) Из личных записей в памяти остался лишь один факт. Задумался он о крестном знамении.


В студенческом храме мы стояли за особой загородкой на левой стороне. Присутствовали далеко не все: нас не стесняли вообще. Бывало, 20-30 из 200 человек стоит, и довольно. И среди них, конечно, Быстров. Ему на ектениях хотелось креститься после каждого прошения; но это могло вызвать внимание у товарищей, которые, вообще, не очень часто крестились. Предоставить же полную свободу — креститься как попало — ему не хотелось самому. И вот он (по дневнику) решает так: класть крест на первом прошении, а второе и третье пропускать; потом на четвёртом креститься, а пятое и шестое пропускать и т. д. Будет и внимание насторожено, и товарищи не заметят это. И это решение он записывает в книжечку — дневник — небольшого размера.

Потом записи почему-то совсем прекращаются…

Насколько я понял тогда, и даже заметил это в выписках, он стал писать выдержки из Святых отцов по разным предметам веры: о вере, знании, молитве (пишу по памяти это). Вероятно, он увидел, что эти выдержки несравненно авторитетнее, чем собственные мысли. И из них образовались целые тома выписок, которые он увёз заграницу, и там они сохранились. О них я скажу ещё после.

А здесь я упомяну лишь в объяснение этого: почему прекратились собственные его воспоминания.

Часто он говорил о профессорах духовных академий неодобрительно: обвинял их в либерализме, в увлечении Вл. Сер. Соловьевым. И, кажется, будто он делал и из них очень большие выписки, надеясь со временем привлечь их к ответственности, но этого он не дождался: революция раньше его распорядилась, закрыв и академии, и кафедры профессоров, и академические журналы. Много прекрасного говорил он: и отдельным лицам, и в проповедях (редко, особенно по вечерам, после ужина). Но слушала его (в темноте при свечах и лампадках) небольшая группа почитателей, человек 20-25.

К сожалению, нужно бы больше его в своё время спрашивать, а ответы его тотчас бы и записывать! Не ценили мы его достаточно. Не ценили и многое другое на Руси!

1953. 30 ноября.

Святые отцы. Новое «Добротолюбие »

Еп. Феофан отлично знал, как, пожалуй, никто в мире, православных святых отцов. Так не одни мы думали. Известный Митр. Антоний (Храповицкий) так же о нём говорил. Это — несомненно! И вот почему.

Еп. Игнатий Брянчанинов (1807-1867) в своё время искал — где истина. И нашёл её в удивительном единстве Свв. отцов, об этом у него есть прекрасные сравнения: видишь ли ты облака, в порядке плывущие по небу,- таковы и Свв. отцы; смотришь ли на треугольник летящих гусей — таковы и Свв. отцы.

И Еп. Игнатий, открыв это единство, успокоился.

И Еп. Феофан изучал Свв. отцов, делая из них выписки. Как он чтил их! Поэтому он, вероятно, и «дневник» свой прекратил, начав выписывать эти мысли из Свв. отцов.

Почитая их, он написал замечательный труд — новое «Добротолюбие». Оно отличалось от известного прежнего «Добротолюбия» тем, что было написано не по именам, как то, а по предметам. И его Еп. Феофан вывез с собой заграницу, во Францию, где и умер он.

Это — сборник изречений огромной религиозной ценности! Где-то он теперь хранится?..

В Духовной Академии Еп. Феофан не один раз читал нам о них и приводил слова Еп. Игнатия о них.

Кажется, он сам ценил эти чистенькие тетрадочки, возил их в особом чемодане.

О «профессорах»

Усвоив глубоко по святым отцам Православие (как никто, разве за исключением Еп. Феофана Затворника Вышенского), он очень чутко относился к богословствованию других писателей: Вл. Соловьёва, о. Флоренского, академических профессоров и др. И будучи в Академии, он скорбел, что в их мировоззрение вошло много не православного.

И Еп. Феофан начал для себя писать против них. Эти тетради так и назывались им в разговорах «Против профессоров». Он, вообще, считал их вольнодумцами, неправославными, не христианами. И всё мечтал о будущем Вселенском Соборе, когда он сможет выступить перед авторитетным церковным собранием и там изложить всё их нечестие. И он был уверен, что это время наступит. Увы! Он не дождался этого: умер. Но огромные обличительные труды его, вероятно, сохранились где-нибудь: и конечно, было бы глубоко интересны и авторитетны, особенно обоснование Святыми отцами.

Там мы увидели бы имена Влад. Соловьёва, Бердяева, о. Булгакова, о. Флоренского и многих-многих др.

Сюда же можно было бы включить и Митр. Антония (Храповицкого), но о нём я скажу в особой главе.

Здесь же скажу ещё о Патриархе Сергии. Епископ Феофан не был беспрекословным почитателем и его книги «Православное учение о спасении». Вопреки широкому прославлению её он считал её не основанной на святых отцах, а, следовательно, не строго православной. Наше учение состоит в том, что спасение соделывается Благодатию Божией при участии и человека. Патриарх же Сергий стоит на нравственном подвиге самого человека в противоположность католическому юридическому пониманию.

avtor_img


Преп.Феофан Затворник

«Искупление» по Архиепископу Антонию (Храповицкому)

Но особенно ревность по Православию Еп. Феофан проявил, когда пришлось рассматривать книгу Митр. Антония «Опыт Православного Христианского Катехизиса» на Синоде заграницей (1925 г.).

В этом катехизисе Митр. Антоний хотел ввести некоторые новизны, главною из них было учение об искуплении. Вопреки известному нам катехизису Митрополита Московского Филарета и общедержимому православному катехизическому учению об этом предмете, как об «удовлетворении» Божественному правосудию крестными «заслугами» Христа Спасителя, Митр. Антоний — уже давно! — стал проповедовать и писать о «Гефсиманском подвиге Господа», который он понимал в том смысле, что в нём проявилась любовь к людям, а эта любовь вызывает-де ответную нашу любовь, которая-де и спасает (искупает) нас.

Но это страдание (пот с кровью) Отцами понимается как человеческая немощь. А «час» распятия ещё впереди будет.

Между тем, и у Свв. отцов, и в посланиях, и в богослужениях говорится о силе Креста, которым избавились люди от «клятвы», Богом Отцом наложенной. Это — всем известно!

И когда Митр. Антоний стал распространять эту ересь, Еп. Феофан (тогда он был членом заграничного Синода) выступил с обличением её; и написал обширный доклад, основанный на св. отцах. Запросил он и нас — епископов о православном учении об искуплении. Отписал ему и я — в обычном понимании нашем. Дело рассматривалось опять в Синоде: Митр. Антоний оказался в противоречии со Св. отцами. Получился соблазн.

Ища выхода, Синод избрал Еп. Гавриила (бывшего Челябинского) для «примирения». Этот епископ написал новый доклад: будто бы Митр. Антоний не отрицает Св. отцов, а только «дополняет их».

На самом деле он именно отрицает прежний обычный взгляд: об «удовлетворении» Бога-Отца, и придумывает новый — воздействия любовью.

В это время я прибыл из Парижа в Карловцы и скопировал доклад Еп. Феофана. Он занял 107-108 стр. Прочитал я и доклад Еп. Гавриила и совершенно не удовлетворился им, как «опровержением» на доклад Еп. Феофана.

Между прочим, я спросил в разговоре Еп. Феофана: как он смотрит на это «опровержение»? Он махнул ручкой налево (у него был такой обычай), сказав:

- Ну, какое же это опровержение?!

То есть, не стоит и говорить.

И верно! Собственно и все архиереи так же думали, но не осмеливались встать против Митрополита Антония. У меня сохранился листок об этом, и ответ Канцелярии Синода.

Из ответа Канцелярии тоже видно, что люди желают вывернуться из соблазна и ссылаются на Еп. Гавриила; а о главном противнике — Еп. Феофане — даже не упоминают. Авторитет же его был велик! Особенно же со ссылками на Свв. отцов.

В прошлом году в «Журнале Московской Патриархии» напечатана была статья Айвазова против такого понимания искупления М. Антонием, небольшая, но довольно обоснованная.

И новый богослов о. Пётр Гнедич подал на магистерскую степень сочинение об искуплении; он также защищает церковное понимание догмата вопреки М. Антонию. Я посылал ему выписки свои об этом догмате и копию с доклада Еп. Феофана.

Но первым мужественно выступил последний. И это должно быть поставлено ему в особую заслугу.

1953. 25 декабря ст. ст.

«Тропинки»

В заключение отдела о Свв. отцах вспоминается его интересное изречение. Однажды он был в Саровском монастыре. Шёл по лесной протоптанной тропинке со знакомыми и говорил: вот так и в богословии (и вообще, в вере) следует идти по тропинкам, проложенным Святыми отцами, а не по своему умствованию.

В конце жизни своей Еп. Феофан очень чтил творения о. Иоанна Сергиева. Их, говорил он, следует не только читать, а нужно изучать, как и другие творения Свв. отцов.

далее...

Разное

Здоровье его было слабое… Вероятно, ещё потому, что в начале своего монашества он неумеренно постился. И дошёл до такой степени истощания, что у него очень сильно болела голова. И вообще, он был очень бледнолицый. Спасаясь от болей, Еп. Феофан туго-натуго завязывал голову полотенцем: ему чувствовалось, что она может «расколоться». Господь послал ему в это время добрых людей, которые по совету врачей начали усиленно лечить его и питать. Кроме того, он должен был и заниматься телесным трудом. Из него вышел хороший плотник — под руководством учителя.

Всё это, в общем, помогло ему, и головные боли прекратились. Лечился он около трёх лет.

А до этого доктор о нём сказал печально:

- Это уже не человек, а мощи!

Не то от болезненности, не то от «профессоров» — от их неправославия (иногда Еп. Феофан плакал от последних) он приходил в уныние.

В один из подобных случаев ему в Уфимском монастыре рассказали следующий чудесный факт.

В той самой комнате, где он жил тогда, жил в своё время Митр. Филарет (Амфитеатров), тогда ещё бывший в провинциальной епархии: за что-то он попал в опалу. И не знал даже, чем она кончится. И потому впал в уныние. И вдруг на одной стене чудесно появилась надпись: «Судьба Филарета — в руках Божиих!».

Это его ободрило. Судьба его кончилась Киевской митрополией! Вот об этом чуде и рассказал Еп. Феофану игумен монастыря о. Мартиниан, и этим очень, очень утешил Еп. Феофана.

* * *

Вспоминаю про смерть моего брата Михаила в Японскую войну (1905 г.). Это меня весьма расстроило, в слезах я пошёл к Еп. Феофану, рассказываю плача. А он, поджав рукой правую щеку, сострадательно молчит, не говоря ни слова. Так и промолчал до конца моего посещения, а я — утешился и поехал домой утешать мать…

Один его знакомый юноша проиграл в карты 300 рублей. И пришёл к нему с просьбой дать ему взаймы. Ни слова не говоря, Еп. Феофан дал ему эти деньги. И конечно, не требовал никогда назад.

* * *

Был он именинник. Любящие его студенты поручили мне спросить у него, какую бы книгу он хотел иметь? Он ответил:

- Пора уже читать Библию.

До этого он занимался науками и Свв. отцами, а теперь духовно дошёл и до Писания.

Когда его перевели из Крыма в Астрахань, он просил меня проводить в Москву. А в это время ждали уже нового архиерея, Архиеп. Димитрия.

Я и сказал Еп. Феофану: новый Владыка обидится, что меня не будет при встрече. А он ответил:

- Господь видит, что Вы сделаете это не по неуважению к нему, но жалея меня, и потому не будет зла.

Я согласился. И провёз его до Москвы, купил ему билет до Волги и посадил в вагон, а сам моментально сел на поезд до Крыма. Приехал уже, когда Архиеп. Димитрий служил литургию. После он позвал меня в архиерейский дом и сначала очень резко заговорил со мной. Но когда я потом всё объяснил ему, он успокоился, сказав:

- Ну, пойдёмте чай пить! — И мы сделались друзьями — навсегда… Слова Еп. Феофана сбылись…

* * *

Ещё припоминается случай. Однажды к нему (уже инспектору академии) зашёл товарищ по академии, потеряв веру; он спросил его, что бы он посоветовал ему?

- Читайте Евангелие!

- Да ведь я почти и так наизусть знаю его.

Но Еп. Феофан всё же советовал ему читать «просто». Тот ушёл… Осенью он возвратился с дачи довольный: оказалось, он исполнил совет Еп. Феофана, и вера воротилась.

1953. 25 декабря

Ещё вспоминается. Однажды, будучи уже ректором, он сказал:

- Мне приятнее, когда меня бранят, а когда хвалят, на душе тяжело делается.

Однако не раз он заходил в мою комнату из заседания («совета») профессоров в слезах и жаловался на них.

Однажды он увидел у меня на письменном столе свою фотографию (как человека, мною чтимого и любимого) и велел снять её.

В другой раз увидел деньги, оставленные мною на столе же; и тоже велел их спрятать: «Этим вы вводите посторонних и келейника в соблазн: и на вас будет грех». Сам он был в этом отношении всегда весьма аккуратен. Никаких карточек и картин (даже почитаемых им лиц прошлого) я не помню у него.

1954. 23 января

* * *

Несмотря на свой сравнительно молодой (я стал студентом, когда ему был 31 год) возраст; он уже «старчествовал». Но это он делал, когда его спрашивали о чём-либо; сам же никогда не навязывался на это.

… Уж очень много он, вообще, знал, а особенно из Святых отцов; у него был огромный горизонт и свой духовный опыт.

Он любил простодушных людей и считал их более разумными, а «умничающих» не любил, потому что обыкновенно они гордятся. Например, из студентов он выделял П-цева. Это был человек умственно заурядный, но он был простой, скромный, всегда улыбающийся. И о. Феофан нередко говорил о нём. И этим даже вызывал недоумение (а, может быть, и зависть) умных. Один из последних, после ставший профессором, даже спрашивал его, почему он так поступает. А он не сказал ему открыто, а лишь отделался улыбкой, да, кажется, ещё сказал, что ему с этими простыми людьми легче.

* * *

Он многим был недоволен с точки зрения отступления от Православия. Это проявлялось даже по отношению к Московскому Церковному Собору (1917-1918 гг.) В числе кандидатов и его имя было выставлено на Патриарха, а отказываться было нельзя по постановлению Собора. Правда, за него подали лишь каких-то 5 человек. Вероятно, в нём они чтили не столько администратора, сколько благочестивого человека и глубокого богослова…

Своё недовольство он предполагал высказать открыто на «Вселенском Соборе», которого он жаждал и ждал в недалеком будущем, но не дождался. Особенно хотелось ему выступить там против «модернизма профессоров», против коих у него было написано много опровержений. Не любил он Вл. Соловьева, П. Флоренского, С. Булгакова, Н. Бердяева и др. Сочинения эти, вероятно, остались и доселе. Они для богословия представляют громадный интерес!

avtor_img


Могила Архиепископа
Феофана Полтавского(Быстрова)

Теперь я перешагну к последней части его жизни.

Похороны Обухова

Перед концом жизни в России Епископ Феофан оставил Полтавскую Епархию, переехал в Севастополь и жил в архиерейском доме в Херсонском монастыре (я тогда в сане епископа управлял Севастопольским викариатством).

В это время умер С.П. Обухов, у которого он жил три года на даче летом, лечился от истощения, жил уединенно. За это Еп. Феофан благодарно относился к С.П.

И случилось так, что он первым среди нас (четыре епископа) встретил покойного перед воротами Херсонского монастыря при необычайном колокольном трезвоне. А среди усопших,- говорил после Еп. Феофан,- «встретил» его и о. Макарий (Росанов), которого тоже лечили Обуховы. Он был похоронен там же, на Херсонском кладбище.

После похорон он говорил вдове Обухова:

- Ведь для меня мир невидимый так же реален, как и видимый.

И при этом был необычайно ласков, разговорчив и весел: точно не с похорон пришёл, а с какого-либо торжества.

За обедом он пригласил и вдову усопшего, посадив её с левой стороны…

Этими похоронами кончу и жизнь его в России.

Заграница

Когда наступила революция, он вместе со многими из нас ушёл в эмиграцию. Жил в Болгарии, Югославии, а потом переехал во Францию.

Но чего-либо особенного (кроме обличения Арх. Антония за его ересь об искуплении, о чём я кратко писал выше) не помню… Да и разъехались мы тут.

Какие-то Валхонены (финны по паспорту, русские по рождению) приняли в нём очень близкое участие: устроили для него в своей квартире отдельную комнату, питали его, охраняли его уединение (едва ли не полное — он никого не принимал). В этой комнате он и молился один и совершал литургию ежедневно.

И эта жизнь для меня сокровенна, к сожалению…

Потом немцы вступили во Францию, и он со многими убежал в г. Тур на юг от Парижа и тут умер. Это было, вероятно, в 1940 году, думаю я. Следовательно, ему в то время было (1872- 1940) около 68 лет.

Из этого периода заграничной жизни мне хочется отметить следующий его отзыв обо мне.

С 1933 г. (осени) я был направлен в Америку. Туда я вызвал и Обухову для хозяйства у меня. В то время она была уже пострижена в иночество с именем Анна. Ей было уже …. лет. Она отправилась к Еп. Феофану за советом. Он сказал ей через о. Василия Г-ва, который получил право посещать Еп. Феофана у Валхоненов:

- Что ж, пусть с Богом едет. Владыка Вениамин никем не запрещён. И один из немногих сохранил Православие!

А потом, довольный, добавил, что она едет к Владыке Вениамину.

митр. Вениамин (Федченков)